К 100-летию со дня кровавого злодеяния убийства царской семьи посвящается…


Литературная страница

ЦАРСКИЙ ПУТЬ НА ГОЛГОФУ

(Рассказ из книги «Крестом Твоим жительство», Яковлев М.Л., 2017г.)

(Продолжение…)

Наступил июль 1903 года, когда, согласно определению Священного Синода, состоялось всероссийское прославление Серафима Саровского в лике преподобных Русской Православной Церкви.

Мало кто знал, что в этом была личная заслуга Императора: проявив невозмутимую твердость против несогласных с ним членов Священного Синода, Николай II заставил Синод смириться с его государевой волей и принять решение о канонизации.
Но здесь же, рядом, и имя будущего священномученика митрополита Серафима (Чичагова): его настойчивыми трудами и тщанием несколькими годами ранее была составлена и издана «Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря». Первый экземпляр этой книги митрополит преподнес Императору.
Прочитав его труд, Государь вынес следующую резолюцию: «Прославить немедленно!»
Ранним утром 17 июля 1903 года поезд с Их Величествами Государем Николаем II, Государыней Александрой Федоровной и лицами свиты прибыл на специально изготовленную платформу у города Арзамас, откуда они отправились на запряженных четверками экипажах в Саров.
Только въехали — на весь Саров и округу зазвенели колокола; всюду оркестры, цветы, ряды и ряды духовенства; всюду нарядные плотные толпы народа, — казалось, вся православная Русь стеклась сюда…
Восемнадцатого июля Император и Императрица на службе в Успенском соборе. Чин прославления преподобного Серафима…

Рака со святыми мощами трижды обносится вокруг храма; Государь не сменялся, остальные несли по очереди.
Потом пешая дорога в ближний скит и обратно.
Император в центре народной гущи; свита, глотая пыль, старается держаться за ним. Говорят, сто пятьдесят тысяч со всей России, не протолкнуться…
-Дайте дорогу, братцы! — раздался царский голос.
Да где там! Толпа наседает со всех сторон, все хотят коснуться его, рассмотреть поближе, того гляди задавят. Царя подняли на плечи, и все увидели его, и «ура!» во все мужицкие жерла — до самых монастырских врат…
Александра Федоровна окунулась в святой источник на ближней пустыньке Саровского чудотворца.
Через год, 30 июля 1904 года, в семье русского Царя родится мальчик, Алексей.
Царский наследник!
За всеми деловыми государственными и домашними буднями, за объявлением войны Японии, чей флот напал на русскую порт-артурскую эскадру в Китае, последовал удар за ударом…
В декабре 1904 года был сдан Порт-Артур.
Девятого января 1905 года в Петербурге совершилось то, к чему позже прилепят клеймо «Кровавое воскресенье». Накануне, 8 января, священником Георгием Гапоном и «группой рабочих» были выдвинуты политические требования к Императору: отменить власть царских чиновников и ввести народное представительство в форме Учредительного собрания. С виду — «мирное прошение», по сути — ультиматум. Требовать от Царя отказаться от монархического правления во имя «народной демократии» — дерзость явно провокационная.
Государь, находившийся с семьей в Царском Селе, обязал правительство принять меры по недопущению беспорядков в столице.
Был ясный воскресный день.
Праздничные толпы людей, многие прямо с воскресной обедни, двинулись с разных концов столицы к Дворцовой площади. Шли с иконами и хоругвями, настроенные, как встарь, жаловаться царю-батюшке с челобитной на неправду и козни бояр. Те же сто пятьдесят тысяч народу, как и в Сарове… шли с детьми, не ведая всей гнусности Политической подоплеки Гапона и стоящих за ним «борцов с царским режимом».
Городовые надрывали глотки, призывая разойтись, но никакие меры ни удержать, ни рассеять массы, воодушевленные единым порывом, успеха не возымели.
Зимний дворец был прикрыт строевыми ротами из казаков и солдат столичного гарнизона. Мощный народный поток уперся в выставленные штыки.
Но Царя в Зимнем не было!
Кто-то выстрелил в царских служивых, тут же грянули ответные залпы. Людское море дрогнуло и поворотило вспять, страхи паника усилили давку, а огонь все бил из стволов, и пули звенели по булыжникам, по стенам и фонарным столбам и впивались в бегущих и падающих…
Погибли и получили увечья сотни человек, большинство — от последствий массовой давки.

Как это перекликнулось с тем, что было в день коронации на Ходынке!
Либеральные газеты словно сорвались с цепи: «На улицах Петербурга пролилась кровь и разорвалась навсегда связь между народом и этим царем… Царь Николай стал открыто врагом и палачом народа…», «Так отомстим же, братья, проклятому народом царю, всему его змеиному Царскому отродью… Смерть им всем!»
«Господи, как больно и тяжело…» — записал Государь в дневнике вечером 9 января.
«Кровавое воскресенье» дало старт первой русской революции 1905-1907 годов. Вспыхнули бунты.
В обеих столицах и в центральных губерниях в мирную жизнь ворвались забастовки, митинги, баррикады, взрывы, стрельба…

Четвертого февраля 1905 года в Московском Кремле в результате теракта погибает великий князь Сергей Александрович, муж Елизаветы Федоровны, родной сестры Императрицы.

Елизавета Федоровна и Сергей Александрович

Карету, в которой находился московский градоначальник, разнесло на части от бомбы, брошенной эсером (социалистом — революционером) Иваном Каляевым.
Супруга великого князя пришла к убийце в тюрьму со словом прощения, просила его покаяться, оставила ему Евангелие, Она просила судью о помиловании. Но это не переменило ни убийцу, ни суд.

Карета великого князя Сергея Александровича разрушенная взрывом

Приговор о повешении приведен в исполнение в Шлиссельбургской крепости.
В тот день, 4 февраля, Император понял, что стучат уже в его дверь.
Он потерял любимого дядю, может быть, единственного, к советам которого часто прислушивался. Выбили едва ли не главную его опору; придет час, и она потребуется ему в положении, как никогда, критическом, но ее у него уже не будет.
В среде радикальной интеллигенции откликнулись на убийство с присущим этому кругу юмором: «Наконец-то великому князю пришлось пораскинуть мозгами!»
Двадцать третьего мая 1905 года в ходе морского сражения при Цусиме были разгромлены остатки русского Тихоокеанского флота, что приравнивалось к фактическому поражению во всей военной кампании.
Русско-японская война, победы в которой так чаял Государь, была проиграна.
Эта рана оказалась неизмеримо болезненнее, чем та, полученная им в молодости на Хонсю.
Тысячелетний корабль России сотрясали революционные волны…
В октябре того же года по городам и весям прошла всероссийская политическая стачка с общим числом бастующих более двух миллионов человек. Митинговали в гимназиях, в университетах, даже в духовных академиях. Всех охватила упоительная и равно безумная жажда протеста и обновления приевшейся жизни…
Семнадцатого октября 1905 года, осажденный многодневными мольбами своих верноподданных, апофеозом которых стали неотступные увещания и заклинания великого князя Николая Николаевича вкупе с председателем Совета министров графом Витте, Государь после тяжелейшего молчания и долгих изнурительных колебаний согласился на ограничение самодержавия и подписал Манифест об учреждении Государственной думы, коим предоставлял ей, помимо законодательной инициативы, право одобрения основных законов и постановлений, а также надзора за исполнительной властью (впрочем, последнее слово оставалось за Государем).

Это была далеко не последняя жертва ради умирения недовольной и трагически неотделимой от него России.
Он пошел на это вопреки своему же объективному осознанию совершенной неготовности народных собраний должным образом выдвигать законы для управления сложнейшим государственным механизмом. Он имел право так думать — его самого на протяжении многих лет готовили к высочайшему служению многоопытные учителя и наставники.
Манифест к тому же провозглашал свободы совести, слова, собраний и союзов, отмену цензуры в печати. Царский подарок либеральной общественности, который она тут же обратила в свое оружие против самого дарителя: Царя во всеуслышание заклеймили Николаем Кровавым.
Поэт Константин Бальмонт мог считать себя пророком после строк из цикла «Николаю Последнему»: «Ты должен быть убит, ты стал для всех бедой». Рука не дрогнула начеркать такое, как не дрогнет у тех, кто исполнит его пророчество.
Поэты один за другим рядились ангелами палачей, завывали и предвещали, утомляясь морфием и вином…
Страну захлестнул повсеместный террор; редкий день без взрывов и выстрелов из-за угла боевиков-эсеров и анархистов.
За два года революционной смуты убиты тысячи государственных чиновников, полицейских, офицеров и служащих.
Покатилась череда Государственных дум .1-я Дума… 2-я… 3-я…
Более-менее образованная публика разбилась на множество политических лагерей, партий, групп и союзов, на «своих» и «чужих», на сторонников и противников. Нескончаемые споры, лозунги, склоки, противоборство и разногласия — все стали вдруг знатоками политики….
Насмотревшись на все это «творчество» , Государь назначает главой правительства решительного Столыпина, умеющего поставить на место думцев со всеми их дешевыми амбициями и капризами, к тому же сторонника жестких мер в отношении политических убийц и мятежников.
Выбор точный.

Петр Аркадьевич Столыпин

Несколько месяцев твердых и решительных мер по подавлению террора, подкрепленных активностью верных Царю дружин «черносотенцев» и ситуация нормализована.
В пределах Российской империи вновь водворен закон и порядок.
Революционная дурь на время утихла, ушла, как вода в песок.
Но любой император прежде всего человек, и Государь, как всякий человек, ищет себе пристанища от вихрей времени.
Единственное пристанище для него — это его семья. В ней он просто счастливый муж и отец, частный, совершенно домашний человек, который с удовольствием возится со своими детьми и читает им на ночь книжки…
А дети росли и радовали. В каждом незаметно вызревала яркая, незаурядная личность. Кто в мать, кто в отца, но характер свой, неповторимый.

Ольга самая старшая из детей. Белокурая грация, с синим взглядом чуть раскосых глаз. Умна и спокойна, но за этим, — непреклонная воля и вместе с тем обостренное чувство правды и справедливости. Предпочитала уединение, стихи, книги Тургенева, Чехова. Балы не любила. Любила ездить верхом.
Татьяна, вторая их дочь, больше всех похожа на мать. Ее тихая сдержанность, аналитический склад ума, самостоятельность, умение понимать других проявились в ней с малых лет.
Очень доброе сердце и очень умелые руки на всякое рукоделие. Любила возиться с детьми. Первая помощница по дому. Дружить надежно и преданно — это о ней.
Третья дочка — Мария. Русская красавица, чуть полноватая, статная, всегда неизменно добрая и общительная.
С ней было легко. Оттого для брата с сестрами она просто Машка.
Ее искренность и сердечность обезоруживали любого.
Хорошо рисовала. Любила церковную службу. Зоркая, молитвенная душа.
Анастасия — самая младшая из дочерей. По характеру сорванец и шалун. Быстроглазая, веселая,
неистощимая на выдумки. Любительница домашних спектаклей; могла рассмешить до слез даже маму. Обожала свою собачку Джимми, с которой не расставалась до самой смерти. Неунывающий человечек, утешение всей семьи в ее мрачные дни.
Алексей — их единственный, долгожданный сын. Вот кто больше всех любил русские сказки и подвижные игры. Дружелюбный и жизнерадостный, он в какие-то минуты вел себя совсем не по-детски, с младых лет сознавая себя наследником.

Страдал от гемофилии неизлечимой болезни крови, перенося ее удивительно стойко и мужественно.
В нем замечалась сильная воля и умная наблюдательность, отзывчивость сердца на чужое страдание. Его верные друзья — спаниель Рой и котенок Зубровка.
Общий любимец. Взгляд светло-серых, ясных, отцовских глаз…
Как все мальчишки на свете, Алексей был проказником, и, как всех детей в Царской семье, его научал жизни пример самих родителей .
Как-то на одной из прогулок он, расшалившись, выхватил зонтик у фрейлины и бросил в речку.
Старшая сестра Ольга и бедная потерпевшая метались по берегу с палкой и с веткой, пытаясь достать уплывающий зонтик до тех пор, пока не появился отец.
— Что у вас тут такое?.. — спросил он, добродушно улыбаясь.
Ольга, честная душа, призналась:
— Алексей кинул в воду зонтик, и это ужасно, потому что он самый ее любимый!.. Улыбки как не бывало.
— Алексей, мне совестно за тебя. По отношению к дамам так не поступают. Я прошу за сына прощения, — извинился Государь перед фрейлиной. — Сейчас постараюсь спасти положение…
Он вошел в речку, погрузившись в воду выше колен, и достал-таки этот зонтик, Алексей, красный как рак, не знал куда деться…
Уж наверное, в кабинете отца состоялся подобающий мужской разговор, содержание которого осталось тайной, но только с того самого дня галантная предупредительность и учтивость наследника никогда не изменяли ему в обращении с прекрасным полом.
Детей воспитывали в Православии. Они знали, что Бог призвал их в этот мир не для забавы и наслаждений. Бог дал им Родину, и путь их жизни предначертан Создателем.
«Дети должны учиться самоотречению… Учиться отказываться от собственных желаний ради других людей».
«Что касается детей, то долг родителей — подготовить их к жизни, к любым испытаниям, которые ниспошлет им Бог…» «Любовь — это самое великое в мире. Мы должны стараться, чтобы все, что мы делаем, вся наша жизнь были на благо другим людям… Наполните любовью свои дни. Забудьте себя и помните о других…»
Это записано рукою и сердцем матери. «Чем выше человек, тем скорее он должен помогать всем и никогда в обращении не напоминать своего положения.
Такими должны бьггь и мои дети», — говорил Государь.
Их готовили к испытаниям, к жертвенности. Готовили те, кто сами были готовы принести себя в жертву Христу и России.
Все девочки, великие княжны, и брат их, царский наследник, все спали на твердых походных матрацах, без подушек; самостоятельно одевались, вставали на утреннюю молитву.
Обувь и одежда переходили от старших к младшим. Питались просто; любимыми блюдами Алексея были щи, каша и черный хлеб. «Так едят и мои солдаты!» — гордился он.
Семья, похожая на одно неразрывное любящее существо.
«Они делили все наши душевные волнения… — писала супpyгy о детях Александра Федоровна. -Никогда не буду в состоянии возблагодарить Бога достаточно за ту чудную милость, которую Он мне дал в тебе и в них».
И были, были их дни, которые уже никто и ничто не отнимет.
На яхте по вечерам собирались вместе за чаем в кают-компании.
Делились впечатлениями, и было чем: высаживались на берег в финских шхерах; собирали чернику; лазали по скалам, искали пещеры; купались в заливе у покрытых мхами камней; жарили на костре грибы и катались на шлюпках…
Государь отламывал кусок еще горячей булочки и намазывал маслом, чуть забеливал молоком крепко заваренный чай в серебряном подстаканнике; смеялся на потешную перепалку Марии и Анастасии… В окне маячили на горизонте силуэты двух миноносцев под тонким рожком полумесяца.
Светлая ночь, теплый ветер, мерный плеск волн…
После чая сразу не расходились. Ольга с Татьяной играли в четыре руки новый вальс.
На ковре под столом Анастасия учила ходить на двух лапках свою крошечную собачонку.
Алексей и Маша на диване, с обеих сторон от мамы, читают вслух «Робинзона Крузо»…
Витает знакомый душок папирос и слышен негромкий разговор Государя с вахтенным…

Так же беспечно и мирно было завтра, и послезавтра, казалось, этому не будет конца…
Председатель правительства Столыпин, согласно монаршей воле, получил полный карт-бланш на проведение реформы по фундаментальному для России вопросу. Крестьянскому.
И Петр Аркадьевич воспользовался предоставленной возможностью. С присущими ему упорством и энергией занялся он аграрной реформой. Он не жалел себя ради мечты об Отечестве — процветающем и самодостаточном.
Европейская Россия задыхалась от тесноты крестьянских наделов, в то время как вся Сибирь лежала почти не тронутая мужицким плугом.
Благодаря подписанному Государем указу были приняты меры дотоле неслыханные: крестьянин становился полновластным собственником своей земли и мог отделиться от своей общины; ему, по желанию, выделялись особые земельные наделы — отруба или хутора.
Открывались крестьянские поземельные банки с системой льготных кредитов на покупку или аренду земли, на приобретение техники, семян, молодняка животных и на все прочие нужды для такого рода собственников.
В Сибирь в специально оборудованных вагонах-теплушках, прозванных «столыпинскими», переправлены три миллиона крестьян, из которых шестьсот тысяч вернулись обратно, зато те, кто сумел остаться, основали крепкие и высокодоходные хозяйства.
Помещичий вид землевладения утрачивал свое значение как исторически устаревший. На долю крестьянских хозяйств в 1916 году приходилось уже около 90% всех пахотных земель и 94% сельскохозяйственных животных.
Сибирь прирастала людьми — хозяевами, расширяла культурные земли, на ее медвяных росных лугах паслись неохватные глазом стада…
Не будь тогда этих преобразований, Россия лишилась бы базы для тыла, а следственно, и условий для выживания и победы во Второй мировой войне.
Поддерживая Столыпина, Государь обеспечивал просторный и беспрепятственный ход всей реформе.
Вместе с тем наращивалось промышленное производство, развивалась система местного самоуправления — земства.
Реализовывалась программа всеобщего начального образования…
Но грохнул выстрел.
Первого сентября 1911 года в Киеве во время второго антракта спектакля «Сказка о царе Салтане» был смертельно ранен Петр Аркадьевич. Истекающий кровью, он обернулся к царской ложе и перекрестил рукой Государя, после чего, стараясь держаться, осел в кресло.
— Счастлив умереть за Царя, — произнес он, теряя сознание.
Его убийца, эсер Богров, даже не пытался скрыться и сдался полиции.
Император навестил в больничной палате своего верного слугу, уже терявшего силы.
Через четыре дня после выстрела Петра Аркадьевича не станет. Душа его с последним вздохом покинет земной удел, в котором столько потрудилась, а тело будет похоронено в Свято-Успенской Киевской лавре.
Это была невосполнимая потеря. Несмотря на очевидные ошибки аграрной политики Столыпина, в частности откровенные перегибы по недооценке крестьянских общин, в целом его государственная деятельность, руководимая единственно чувством любви к Отечеству и Государю, стала поистине неоценимым вкладом в развитие экономической мощи России.
Масштаб этой личности был виден далеко за пределами Родины; достаточно вспомнить сказанное о нем германским императором Вильгельмом II: «Если бы у меня был такой министр, как Столыпин, Германия поднялась бы на величайшую высоту».
Убрав Столыпина, Государя лишили еще одной опоры, еще одного столпа, на который он смог бы опереться, удержав ситуацию от катастрофы.
Пройдет совсем немного времени, и начнется Первая мировая война.
Двадцать восьмого июня 1914 года в Сараево семнадцатилетний сербско-боснийский революционер Таврило Принцип убьет едущих в автомобиле Австро-Венгерского принца Франца Фердинанда и его супругу.
Вследствие этого 15 июля Австро-Венгрия объявит войну Сербии, а уже 19 июля Германия, связанная с Австро-Венгрией военным союзом, объявит войну России как союзной заступнице Сербии.
Моментально вступят в войну союзники Российской империи — Франция и Великобритания…
С детонировала цепочка державных союзов, и вот уже запущена всемирная мясорубка по чьему-то адски выверенному расчету.
Русские войска вступают в сражения под начальством великого князя Николая Николаевича, назначенного указом Императора главнокомандующим русской армии.
Первые дни войны…
Всеобщее воодушевление, подъем духа, восторженные делегации, победные реляции и статьи в газетах, благотворительные сборы, пение гимна на улицах и в кабаках…
Но всего через год почти повсеместное отступление на фронтах, сдача врагу крепостей, городов и сел не оставят и следа от той патриотической эйфории.
Командование в панической растерянности.
Терпеть и дальше все более опасные неудачи становится недопустимым.
Двадцать третьего августа 1915 года Император Николай II принял на себя звание Верховного главнокомандующего русской армии.
После Божественной литургии в Федоровском соборе, причастившись Святых Христовых Таин, Государь едет в Ставку. ( Продолжение следует …)