К 100-летию со дня кровавого злодеяния убийства царской семьи посвящается…

К 100-летию со дня кровавого злодеяния убийства царской семьи посвящается…


Литературная страница

ЦАРСКИЙ ПУТЬ НА ГОЛГОФУ

(Рассказ из книги «Крестом Твоим жительство», Яковлев М.Л.,  2017г.)

(Продолжение…)

Глава вторая. Царские будни

Окончательно определился ежедневный рабочий график Императора.
Вставал в восемь часов утра. Выпивал стакан чаю. Выходил на прогулку в парк. Прогулявяшись, заходил к Императрице. Без четверти десять принимал в своем кабинете гофмаршала, с которым согласовывал перечень обязательств на текущий день. В десять часов — прием министров. По средам до завтрака — часы аудиенций, назначенных отдельным официальным или гражданским лицам.
Каждый министр принимался отдельно, и каждый оставлял после себя стопку деловых бумаг. Государь поставил за правило лично прочитывать все бумаги или документы, сколько бы ни потребовалось на это времени. После приема министров — завтрак с Императрицей и приглашенными к столу гостями. Потом продолжение работы с документами или продолжение аудиенций. С трех до четырех часов – прогулка на свежем воздухе. В четыре часа снова садился за рабочий стол. В пять часов приходил на чай с Императрицей и с детьми. В шесть часов – вечерний прием министров.
В восемь часов – обед, часто с гостями и членами царского дома. Затем вплоть до вечернего чая, то есть до одиннадцати часов, трудился в кабинете без посторонних.
Утвердился и свой, присущий лишь ему одному, стиль общения.
Задумчивость, продолжительное молчание перед принятием ответственного решения. Выслушав всех, высказывал свое мнение. Мог уступить, когда это было вызвано проявлением деликатности или снисхождением к человеческой слабости и не противоречило его христианской совести. Случалось, промахивался в оценке человека под влиянием внешней симпатии или излишней доверчивости и бывал за это жестоко обманут.
Моментально прекращал разговор, если тот выходил за рамки обозначенной темы и начинал касаться иных вопросов.
Холодная сдержанность на всякое проявление излишней эмоциональности со стороны собеседника, наряду со стойким неприятием чьего-либо усердия во что бы то ни стало заставить сделать нечто противное его, Государя, убеждению, – сие никогда не имело успеха у соискателей. Точно так же никогда не навязывал другим собственной воли.
Помыкать им, не считаться с ним при решении важных государственных дел – занятие совершенно бессмысленное и бесперспективное. Это не позволялось никому, включая супругу и самых авторитетных лиц из царского окружения.
Спорам всегда предпочитал молчание.

Не переносил двуличия и грязных Сплетен, какой-либо замаскированной лести, интриги, подлости. Но в любое время был готов на неподдельное милосердие и сострадание к человеку, на мгновенный отклик сочувствия и немедленное оказание помощи всякому в ней нуждающемуся.
Честность, искренняя простота в общении, отсутствие какой бы то ни было рисовки или игры. Это признавали за ним даже враги.
Называвшие Царя слабовольным упускают из виду то, что все эти качества и черты характера были проявлением именно глубокой и сильной натуры.
Колебался и бывал медлителен, когда испытывал нерешительность в правильном выборе, часто склонялся к советам кого-либо из окружения, но если был в чем-то уверен, если видел правду и не сомневался в оной, то стоял на своей позиции до конца и неколебимо.
Его родственники, великие князья, двоюродные братья, дядья и племянники, нередко признавались, что при личной встрече побаивались его. И уж никто не мог отрицать в нем того особого, недосягаемого расстояния, которое отличает подлинного государя-помазанника. Его присутствие, что называется, «дышало» царем.
Мог довольствоваться простой, без всяких изысков, пищей.
Прекрасный наездник. С удовольствием участвовал в спортивных состязаниях, требующих физической силы и ловкости. Охота, автомобильные и пешие прогулки, кинематограф, бильярд – вот то немногое, что составляло его досуг.
Пример деда и отца научил его не дрожать за собственную жизнь и не бояться возможных несчастий и происшествий, готовя себя ко всему, что пошлет Господь. Бессребреник. Ходил, бывало, в заплатанных военных шароварах. Жертвовал и платил по чужим долгам, благодаря чему многие обязаны ему своим спасением.
Прибегал к молитве и призывал Господа, когда терзали сомнения, в минуты душевной слабости и нерешительности…
Он, русский православный Царь, носил в себе идею Божьего водительства в исполнении им монаршего попечения о вверенном ему народе – как удерживающий на земле силы зла.
Называл себя «хозяином земли Русской» и подтверждал это делом.
Презирал любые сплетни и клевету о себе и своей семье, никогда не беспокоясь об их влиянии на умы, так как считал, что всякий честный и благородный человек выше подобной мерзости и не позволит себе унизиться? принимая это на веру. В чем жестоко и просчитался.
Его будут обвинять в безучастии к людям…
Вот один из многих примеров, опровергающих это суждение. Случай в Петергофе.
В двенадцатом часу ночи в приемной дежурного флигель-адъютанта Орлова, уже собиравшегося ехать ночевать на квартиру, раздался отчаянный женский голос, просивший срочной аудиенции. Генерал Орлов провел в свою комнату заплаканную молодую женщину, предоставив ей возможность высказаться. Посетительница оказалась невестой студента, осужденного на смертную казнь вместе с группой боевиков-революционеров, который к тому же был болен чахоткой. Она уверяла, что ее жених ни в чем не виновен.
Купившись на лозунги социалистов-революционеров о справедливости, он вошел в их партию, где его против воли приняли в боевую организацию. Студент, узнав о цели революционеров, заявил о выходе из партии, но ему не дали уйти. Завтра должна состояться казнь, поэтому она умоляет доложить Государю всю правду и ее нижайшую просьбу о помиловании, которое позволит ее возлюбленному спасти честь и спокойно умереть своей смертью.
Генерал садится в тройку лошадей и летит во дворец к Императору.
Будит царского камердинера. Камердинер будит Государя.
В два часа ночи Государь выходит к флигель-адъютанту узнать, в чем дело. Выслушав, говорит Орлову: “Я в высшей степени благодарю вас за ваш поступок. Вы правильно заставили разбудить меня. Нельзя колебаться, когда можно спасти человеку жизнь. Слава Богу, ни моя, ни ваша совесть не обвинят нас в том, что мы не сделали этого”. После чего генерал получает от Государя две телеграммы – на имя министра юстиции и коменданта Петропавловской крепости – с одним содержанием: «Задержите казнь такого-то. Ждите приказаний; Николай».
Немедля ни минуты, Орлов, заставленный Государем, отправляет срочные телеграммы с дворцового телеграфа и звонит адресатам, дабы они приняли все меры к исполнению царской воли.
Вернувшись в дежурное помещение, генерал сообщил посетительнице о решении Государя и едва успел подхватить теряющую сознание женщину.
Через год он получил от нее письмо, в котором говорилось о том, что ее жених, осмотренный придворным врачом, на средства Императрицы был отправлен на лечение в Крым, что теперь он вполне здоров, что они поженились и счастливы. А в конце благодарная женщина просила передать Государю, что они готовы отдать за него свою жизнь…
Народ – это дети, а забота отца их в том, чтобы им по возможности лучше жилось и дышалось на этом скорбном земном пути. Завет отца, Александра III, о «сбережении народа» руководил его попечением о подданных всей империи.
Царским указом Николай II отменил «подушную подать» . Ввел повсеместный «больничный сбор» – всего один рубль в год, и бесплатное лечение в больнице было гарантировано каждому жителю Российской империи.
Утвердил закон об ограничении рабочего дня, кроме того, была запрещена ночная работа для подростков младше семнадцати лет и для женщин.
Примечательно высказывание его современника, президента США Уильяма Тафта: «Русский Император создал такое рабочее законодательство, каким не может похвалиться ни одно демократическое государство».
Приняты меры для развития промышленности.
Упрощены формальности для свободного перемещения российских подданных: человеку, оплатившему пятнадцать рублей за полугодие, выдавался заграничный паспорт и открывалась свобода передвижения по всему свету.
К тому же русский рубль принимался к оплате в любой стране, на любом континенте.
При всей самодержавной власти он зачастую не мог позволить себе даже малой передышки в делах. Когда же представлялась такая возможность, выезжал на охоту в Беловежскую пущу или на морские прогулки с семьей.
Вставал и работал вместе со всей страной, но царскую ношу свою нес один.
Его находили замкнутым, скрытным, хитрым. Его сдержанность приписывали равнодушию. Но кто, кроме самых близких, мог видеть и знать, как переживает он каждый удар, каждую неудачу, каждое несчастье, постигшее его Россию.
Любил слушать Чайковского, особенно Пятую и Шестую симфонии. Внутренне взволнованный, мог долго смотреть на блескучую рябь Невы, на гонимые ветром лодки и парусники, на фигурки людей на набережной в взвихренной одежде, на небо – то заволоченное грозными тучами, то сияющее чистой лазурью…
Он любил стоять у окна, это было его любимым местом.
Где бы ни был, во дворце ли, в кабинете ли, в приемной зале, в царском вагоне или в кают-компании, что-то тянуло его к окну, взгляд искал неба, пространства, лица природы…
Однажды, стоя вот так у окна, он скажет кому-то из собеседников: «Я знаю, что Богом мне уготованы испытания, и, может быть, роковые, как знаю и то, что моя судьба неотделима от судьбы России, но, если потребуется, я без колебаний отдам за нее свою жизнь».
Между тем семья все росла. Четырнадцатого июня 1899 года родилась их дочка Мария. Пятого июня 1901 года родилась самая младшая — Анастасия.
Россия и семья. Этим они жили, и это помогало им жить…
Не хватало лишь одного. Наследника!

(Продолжение следует…)