Литературная страница
ЦАРСКИЙ ПУТЬ НА ГОЛГОФУ
(Рассказ из книги «Крестом Твоим жительство», Яковлев М.Л., 2017г.)
(Продолжение…)
Глава вторая. Царские будни
Окончательно определился ежедневный рабочий график Императора.
Вставал в восемь часов утра. Выпивал стакан чаю. Выходил на прогулку в парк. Прогулявяшись, заходил к Императрице. Без четверти десять принимал в своем кабинете гофмаршала, с которым согласовывал перечень обязательств на текущий день. В десять часов — прием министров. По средам до завтрака — часы аудиенций, назначенных отдельным официальным или гражданским лицам.
Каждый министр принимался отдельно, и каждый оставлял после себя стопку деловых бумаг. Государь поставил за правило лично прочитывать все бумаги или документы, сколько бы ни потребовалось на это времени. После приема министров — завтрак с Императрицей и приглашенными к столу гостями. Потом продолжение работы с документами или продолжение аудиенций. С трех до четырех часов — прогулка на свежем воздухе. В четыре часа снова садился за рабочий стол. В пять часов приходил на чай с Императрицей и с детьми. В шесть часов — вечерний прием министров.
В восемь часов — обед, часто с гостями и членами царского дома. Затем вплоть до вечернего чая, то есть до одиннадцати часов, трудился в кабинете без посторонних.
Утвердился и свой, присущий лишь ему одному, стиль общения.
Задумчивость, продолжительное молчание перед принятием ответственного решения. Выслушав всех, высказывал свое мнение. Мог уступить, когда это было вызвано проявлением деликатности или снисхождением к человеческой слабости и не противоречило его христианской совести. Случалось, промахивался в оценке человека под влиянием внешней симпатии или излишней доверчивости и бывал за это жестоко обманут.
Моментально прекращал разговор, если тот выходил за рамки обозначенной темы и начинал касаться иных вопросов.
Холодная сдержанность на всякое проявление излишней эмоциональности со стороны собеседника, наряду со стойким неприятием чьего-либо усердия во что бы то ни стало заставить сделать нечто противное его, Государя, убеждению, — сие никогда не имело успеха у соискателей. Точно так же никогда не навязывал другим собственной воли.
Помыкать им, не считаться с ним при решении важных государственных дел — занятие совершенно бессмысленное и бесперспективное. Это не позволялось никому, включая супругу и самых авторитетных лиц из царского окружения.
Спорам всегда предпочитал молчание.
Не переносил двуличия и грязных Сплетен, какой-либо замаскированной лести, интриги, подлости. Но в любое время был готов на неподдельное милосердие и сострадание к человеку, на мгновенный отклик сочувствия и немедленное оказание помощи всякому в ней нуждающемуся.
Честность, искренняя простота в общении, отсутствие какой бы то ни было рисовки или игры. Это признавали за ним даже враги.
Называвшие Царя слабовольным упускают из виду то, что все эти качества и черты характера были проявлением именно глубокой и сильной натуры.
Колебался и бывал медлителен, когда испытывал нерешительность в правильном выборе, часто склонялся к советам кого-либо из окружения, но если был в чем-то уверен, если видел правду и не сомневался в оной, то стоял на своей позиции до конца и неколебимо.
Его родственники, великие князья, двоюродные братья, дядья и племянники, нередко признавались, что при личной встрече побаивались его. И уж никто не мог отрицать в нем того особого, недосягаемого расстояния, которое отличает подлинного государя-помазанника. Его присутствие, что называется, «дышало» царем.
Мог довольствоваться простой, без всяких изысков, пищей.
Прекрасный наездник. С удовольствием участвовал в спортивных состязаниях, требующих физической силы и ловкости. Охота, автомобильные и пешие прогулки, кинематограф, бильярд — вот то немногое, что составляло его досуг.
Пример деда и отца научил его не дрожать за собственную жизнь и не бояться возможных несчастий и происшествий, готовя себя ко всему, что пошлет Господь. Бессребреник. Ходил, бывало, в заплатанных военных шароварах. Жертвовал и платил по чужим долгам, благодаря чему многие обязаны ему своим спасением.
Прибегал к молитве и призывал Господа, когда терзали сомнения, в минуты душевной слабости и нерешительности…
Он, русский православный Царь, носил в себе идею Божьего водительства в исполнении им монаршего попечения о вверенном ему народе — как удерживающий на земле силы зла.
Называл себя «хозяином земли Русской» и подтверждал это делом.
Презирал любые сплетни и клевету о себе и своей семье, никогда не беспокоясь об их влиянии на умы, так как считал, что всякий честный и благородный человек выше подобной мерзости и не позволит себе унизиться? принимая это на веру. В чем жестоко и просчитался.
Его будут обвинять в безучастии к людям…
Вот один из многих примеров, опровергающих это суждение. Случай в Петергофе.
В двенадцатом часу ночи в приемной дежурного флигель-адъютанта Орлова, уже собиравшегося ехать ночевать на квартиру, раздался отчаянный женский голос, просивший срочной аудиенции. Генерал Орлов провел в свою комнату заплаканную молодую женщину, предоставив ей возможность высказаться. Посетительница оказалась невестой студента, осужденного на смертную казнь вместе с группой боевиков-революционеров, который к тому же был болен чахоткой. Она уверяла, что ее жених ни в чем не виновен.
Купившись на лозунги социалистов-революционеров о справедливости, он вошел в их партию, где его против воли приняли в боевую организацию. Студент, узнав о цели революционеров, заявил о выходе из партии, но ему не дали уйти. Завтра должна состояться казнь, поэтому она умоляет доложить Государю всю правду и ее нижайшую просьбу о помиловании, которое позволит ее возлюбленному спасти честь и спокойно умереть своей смертью.
Генерал садится в тройку лошадей и летит во дворец к Императору.
Будит царского камердинера. Камердинер будит Государя.
В два часа ночи Государь выходит к флигель-адъютанту узнать, в чем дело. Выслушав, говорит Орлову: «Я в высшей степени благодарю вас за ваш поступок. Вы правильно заставили разбудить меня. Нельзя колебаться, когда можно спасти человеку жизнь. Слава Богу, ни моя, ни ваша совесть не обвинят нас в том, что мы не сделали этого». После чего генерал получает от Государя две телеграммы — на имя министра юстиции и коменданта Петропавловской крепости — с одним содержанием: «Задержите казнь такого-то. Ждите приказаний; Николай».
Немедля ни минуты, Орлов, заставленный Государем, отправляет срочные телеграммы с дворцового телеграфа и звонит адресатам, дабы они приняли все меры к исполнению царской воли.
Вернувшись в дежурное помещение, генерал сообщил посетительнице о решении Государя и едва успел подхватить теряющую сознание женщину.
Через год он получил от нее письмо, в котором говорилось о том, что ее жених, осмотренный придворным врачом, на средства Императрицы был отправлен на лечение в Крым, что теперь он вполне здоров, что они поженились и счастливы. А в конце благодарная женщина просила передать Государю, что они готовы отдать за него свою жизнь…
Народ — это дети, а забота отца их в том, чтобы им по возможности лучше жилось и дышалось на этом скорбном земном пути. Завет отца, Александра III, о «сбережении народа» руководил его попечением о подданных всей империи.
Царским указом Николай II отменил «подушную подать» . Ввел повсеместный «больничный сбор» — всего один рубль в год, и бесплатное лечение в больнице было гарантировано каждому жителю Российской империи.
Утвердил закон об ограничении рабочего дня, кроме того, была запрещена ночная работа для подростков младше семнадцати лет и для женщин.
Примечательно высказывание его современника, президента США Уильяма Тафта: «Русский Император создал такое рабочее законодательство, каким не может похвалиться ни одно демократическое государство».
Приняты меры для развития промышленности.
Упрощены формальности для свободного перемещения российских подданных: человеку, оплатившему пятнадцать рублей за полугодие, выдавался заграничный паспорт и открывалась свобода передвижения по всему свету.
К тому же русский рубль принимался к оплате в любой стране, на любом континенте.
При всей самодержавной власти он зачастую не мог позволить себе даже малой передышки в делах. Когда же представлялась такая возможность, выезжал на охоту в Беловежскую пущу или на морские прогулки с семьей.
Вставал и работал вместе со всей страной, но царскую ношу свою нес один.
Его находили замкнутым, скрытным, хитрым. Его сдержанность приписывали равнодушию. Но кто, кроме самых близких, мог видеть и знать, как переживает он каждый удар, каждую неудачу, каждое несчастье, постигшее его Россию.
Любил слушать Чайковского, особенно Пятую и Шестую симфонии. Внутренне взволнованный, мог долго смотреть на блескучую рябь Невы, на гонимые ветром лодки и парусники, на фигурки людей на набережной в взвихренной одежде, на небо — то заволоченное грозными тучами, то сияющее чистой лазурью…
Он любил стоять у окна, это было его любимым местом.
Где бы ни был, во дворце ли, в кабинете ли, в приемной зале, в царском вагоне или в кают-компании, что-то тянуло его к окну, взгляд искал неба, пространства, лица природы…
Однажды, стоя вот так у окна, он скажет кому-то из собеседников: «Я знаю, что Богом мне уготованы испытания, и, может быть, роковые, как знаю и то, что моя судьба неотделима от судьбы России, но, если потребуется, я без колебаний отдам за нее свою жизнь».
Между тем семья все росла. Четырнадцатого июня 1899 года родилась их дочка Мария. Пятого июня 1901 года родилась самая младшая — Анастасия.
Россия и семья. Этим они жили, и это помогало им жить…
Не хватало лишь одного. Наследника!
(Продолжение следует…)
