Игуменья Мария, в  миру Варвара Алексеевна, происходила из древней дворянской фамилии Ахматовых, а мать ее была урожденная княжна Голицына. Род князей Голицыных ведет свое начало от святого равноапостольного великого князя Владимира. Она родилась в  селе Алексеевке Сергачского уезда, 24 мая 1829 года. Образование получила в Московском Екатерининском институте. Живя в дому родителей, Варвара Алексеевна вращалась в знатном кругу, наслаждалась удовольствиями великосветской жизни и мечтала о блестящем, счастливом замужестве. Она очень равнодушно относилась к вопросам религии, не имела времени и желания думать о духовной жизни и о спасении души, а монастыри и монашество просто презирала, как остатки невежества, недостойные внимания людей образованных. Её мать желала своей дочери лишь мирского, великосветского счастья. Не было не малейшего повода предполагать, что из Варвары Алексеевны выйдет даже обыкновенная набожная женщина, а тем более подвижница – монахиня. Но Премудрые Судьбы Промысла Божия тем то и удивительны, что в деле спасения душ человеческих поражают нас неожиданностями. История церкви Христовой дает нам бесчисленное множество примеров, когда отчаянные грешники делались великими праведниками, гонители-  ревнителями, люди беспечные – подвижниками… Доброе сердце было еще вполне чисто и достаточно было одного мания Божия, чтобы ненастное поучение извне отлетело, как прах. Так именно и произошло. Однажды в дом Ахматовых принесена была чудотворная икона Божией Матери, именуемая Оранская, которая ежегодно бывает носима по всей Нижегородской епархии, посещая города и обители, села и деревни, храмы и дома православных христиан, из которых почти каждый считает счастьем и священною обязанностью раз в год принять в свой дом святую икону. Ахматовы так же ежегодно исполняли этот священный обычай. И на этот раз, когда икона принесена была в дом, перед нею совершено было всенощное бдение. Все усердно молились. Одна только Варвара Алексеевна скучала: ей еще никогда не приходилось усердно молиться, благодатного действия молитвы она еще не испытывала, даже истово осенить себя крестным знамением, она считала неприличным и своему общественному положению, и высокому образованию. Не умея и не желая молиться, она, от нечего делать, начала наблюдать, кто как молиться  и была удивлена: оказалось, что все и ее родные, и образованная гувернантка, и старушка няня, из простых крестьян, усердно молятся, как бы забывши все, осеняют себя крестным знамением, творят поклоны, стоят на коленях, а некоторые и испускают слезы… Благодатный луч Божественного Света коснулся сердца девушки, и она в первый раз осенила себя крестным знамением, с должным благоговением, и немного помолились Божией Матери! Это был поворот на новый, указанный ей самим Богом путь… После богослужения монахам, сопровождавшим икону, по обычаю, был предложен обед. За обедом зашла речь о монашестве и монастырях. Варвара Алексеевна услыхала тут много нового, доселе не слыханного ею. Кто- то сказал: ” А что, если бы Варвара Алексеевна пошла в монастырь?” Шутя и даже может   быть, желая блеснуть остротой, она отвечала:- Вот если бы в Оранский монастырь, так пошла-бы!- “Так что же?” ответил сопровождающий икону иеромонах Досифей: “спишите себе копию с Оранской иконы Божией Матери да и поставьте в своей келии, вот и будет у вас свой Оранский монастырь”. Слова оказались пророческими. Беседы со старцем Досифеем глубоко запали в сердце девушки. Проводив святую икону, она как будто переродилась. Беззаботная веселость покинула ее, она начала молиться, соблюдать посты, читать духовно- нравственные книги. Это удивило ее мать, которая назвала все это глупостью и старалась обратить дочь на старый путь. Но дочь уже далеко шла по новому пути, познакомилась с известным подвижником того времени священником Симбирской епархии о. Алексеем, вела переписку с вышеупомянутым о. Досифеем и объявила матери, что желает иди в монастырь. Это вызывало целую бурю. Мать не хотела слышать об этом и всеми силами старалась разрушить намерение дочери, которая все более и более проникалась решимостью посвятить себя и всю свою жизнь на служение Богу. Усердными молитвами, слезами и настойчивостью она, наконец, достигла того, что мать согласилась отпустить ее в монастырь, но между ними опять вышло разногласие из-за выбора монастыря. Мать желала поместить ее в Арзамасский Николаевский монастырь, которым в те времена управляли из дворян, а потому и монастырь считался аристократическим, а может быть, и потому, что предки матери, князья Голицыны, считались благотворителями этого монастыря и были вписаны в синодики монастыря во главе других дворянских фамилий. Но дочь искала больших подвигов и избрала Алексеевскую общину, где и устав был строже и труды тяжелее. Совершилось сначала согласно ее желанию: 27 июня 1847 г. она была принята в Алексеевскую общину, которою тогда управляла строгая подвижница Марфа Павловна Пирожникова.  Но Промысл Божий предназначал юную подвижницу для Николаевского монастыря и сердце матери как бы чуяло, направляя в него дочь с самого начала. При тесноте Алексеевской общины не доставало особого помещения для комнаты, в которой могли бы происходить свидания сестер с близкими родными из мужчин, так как вход мужчинам в келии был воспрещен уставом общины. Настоятельница распорядилась отвести помещение для этих свиданий в той самой келии, где жила юная подвижница Ахматова. Последнюю частые посещения мужчин очень смущали, и она стала просить настоятельницу о переводе в другую келию, но настоятельница не обращала на это внимания или, может быть, хотела испытать терпение юной послушницы, которая, между тем, посоветовалась со своим наставником о. Досифеем, перешла в Николаевский монастырь, к удовольствию своей матери. Этот переход совершился в 1849 году. От вступления в обитель до возведения в сан игумении, в продолжение 20 лет, девица Варвара, постриженная в монашество в 1865 году, под именем Марии, прошла много различных послушаний. Первое было клиросное, где ей приходилось  петь и читать. По слабости здоровья и голоса, с открытием в обители больницы, ей дано послушание ухаживать за больными и заведовать медикаментами, которые она приобретала на собственные средства. С открытием в обители приюта для сирот, который был устроен в ее келии и ей представлено, как попечение о воспитанницах, так и обучение. Усиленные труды учительства надломили здоровье Марии. Уволенная от трудов Мария усугубила свое молитвенное правило. Посещая неопустительно все богослужения и читая в храме за других полунощницу, часы и кафизмы, она, помня слова апостола Павла “непрестанно молитеся”, испросила у своего духовника отца протоиерея Авраамия дать ей особое келейное правило. Желание ее было исполнено. Правило было на столько велико, что она едва успевала его выполнить в течение дня, но ей и этого казалось мало, и она просила духовного наставника дополнить это правило. Однако о. Авраамий отвечал ей письмом, что дополнять это правило ничем ни следует, а должно положенное исполнять со вниманием, если же будет свободное время, то творить поклоны по 10 каждый час, а всего 240 поклонов в день. Такими трудами  и молитвами подготовила себя Мария к трудному и ответственному званию настоятельства. Будучи уже игуменией, и направляя внутреннюю духовную жизнь обители по тому же пути, она непрестанно пеклась и о внешнем ее благоустройстве.

Игумения Мария в первый же год своего настоятельства, сломав старые ворота, заменила их новыми, более легкими и изящными. В 70-е годы ХΙХ века игуменья Мария обрела Владимирскую икону Божией Матери с надписью, сообщавшей о том, что она подарена обители ее основателем иереем Феофилактом.

Строгое постничество и подвижничество жизнь после нежного воспитания, вместе с неусыпными заботами о благе обители и живущих в ней, тяжело отзывались на слабом здоровьи игумении Марии; каждая неприятность еще более увеличивала ее болезнь. Она настолько ослабла, что не могла уже сама ходить в церковь, и сестры носили ее на носилках, но к концу 1881 года и это сделалось уже не возможным. В день нового 1882 года игумения Мария сказала собравшимся поздравить ее с новым годом сестрам, что это уже последний для нее новый год, который она не проживет. Начала  готовиться к смерти и 16 января скончалась о Господе, оплакиваемая не только сестрами обители, но и всеми, кто знал ее. За несколько дней до ее кончины прибыл ее брат, Николай Алексеевич Ахматов, который благоговея пред памятью своей сестры-подвижницы, не переставал благотворить обители до самой своей кончины.

Игумения Мария погребена в ряду прежних игумений, за алтарем Богоявленского храма, в одной могиле со сподвижницею своею, монахиней Магдалиной. В1901 г., тщанием игумении Евфросинии, над гробом ее воздвигнут мраморный памятник на средства обители, для которой она не щадила ни своего здоровья, ни собственных средств. Тронутый этим знаком признательности со стороны обители, брат почившей Н.А. Ахматов сделал денежный вклад на поддержку неугасимой надгробной лампады.