Митрополит Антоний Сурожский

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Мы сегодня и вчера вспоминаем о том, что по большой, глу­бокой любви к нам Бог стал человеком, с нами разделил всю земную судьбу, приобщился даже тому страшному опыту оставленности, сиротства, когда Он на кресте воскликнул: Боже Мой, Боже Мой, за что Ты Меня оставил?.. и вошел в смерть. Он го­ворил до этого: Никто не может большей любви иметь, как тот, который свою жизнь, свою душу положит за своих друзей… И вот, Он умер за нас. И это значит, что в Его глазах мы были, мы есть, мы навсегда остаемся Его друзьями. Мы бываем невер­ны, мы бываем ложными друзьями, мы Его забываем, мы ищем сво­его, — а Он остается нам другом до конца… Другом — то есть, смотрит на нас как на равных, как на родных, как на близких, которые для Него так много значат, что за них и жизнь отдать стоит… И как это страшно минутами, когда смот­ришь на свою жизнь — каждый на свою: друзья ли мы Ему?.. Жи­вем ли мы так, чтобы наша жизнь была Его радостью? Живем ли мы так, чтобы Его смерть была оправдана: ведь Он умер, чтобы мы жили, Он умер, чтобы мы могли поверить в себя и в Него и жить достойно тому, что Он в нас видит: друзей… Христос умер; почти последним Его словом было: Все исполнено; все доведено до конца; все, что зависело от Меня, Бога вашего, — сделано; ничего не могу прибавить к тому, что Я совершил… Я разделил вашу богооставленность, Я разделил вашу смерть, Я Своей человеческой душой сошел во ад, а человеческим телом Своим лег во гроб. Я страдал часами под насмешками одних и под палящим солнцем, пока из Меня текла жизнь, чтобы вы могли поверить, что Я вас люблю; Я сделал всё, ничего больше Я не могу сделать… Все доведено до предела; и все теперь зависит от нас: Да, Он умер за нас, как за друзей, а мы — окажемся ли мы друзьями? Будет ли наша жизнь такой, чтобы люди могли сказать: Мы потеряли на земле Христа, но мы приобрели тысячи, сонмы, миллионы христовых братьев, друзей?.. Можем ли мы утешить мир о том, что Христа сейчас нет на земле, тем, что мы на земле — увы, увы!.. Нет; нет! И вот это так грустно! — А, однако, в этом-то весь смысл происходящего; Он умер нашей смертью, чтобы мы жили Его жизнью; Он умер, уподо­бившись нам во всем и до конца, чтобы мы так жили, чтобы навсегда Христос пребывал видимо, действенно на этой земле… Мы сейчас подойдем к плащанице; это образ Его много­страдального, изломленного, измученного тела; мы будем прикла­дываться, касаться губами пречистого образа, поклоняться Ему; но, Боже! — и Иуда поцеловал Христа!.. А Христос, пе­ред тем, как Иуда вышел на предательство на Тайной Вечери ему сказал: Друг! Иди делай то, что намереваешься… Друг — даже в ту минуту… Это последнее слово ему, друг — может, ты от этого слова опомнишься?.. И нам говорит Христос: Дру­зья Мои! Никто больше любить не может, как тот, который свою душу, жизнь отдает за друга… Вот, что перед нами: Со­вершися: Все исполнено, а теперь наша очередь по от­ношению к Христу быть другом, жить так, чтобы люди говорили: Христос посреди нас… Поклонимся Его страстям, поклонимся живоносному гробу, поклонимся любви крестной и спасительной Христа, и встанем с тем, чтобы друзьями Ему быть!.. Друзьями, с которыми Он мог бы в Царствии Божием преломить хлеб, разде­лить как на Тайной Вечере и возрадоваться, что не напрасно стоял крест, не напрасно Он умирал, не напрасно измученной плотью лег во гроб. Аминь.